Что значит люмпен — Значения слов
Примеры употребления слова люмпен в литературе.
После долгих лет бездомья, гонений, после скитаний в качестве работяги и люмпена, оказался в обстановке уюта и комфорта.
Самые же проникновенные слова извлекал из своего нацистского жаргона бывший венский люмпен Адольф Шикльгрубер для бывшего тобольского бродяги Григория Распутина.
Но это понятно, потому как здесь одни лохи остались, люмпены, их не жалко.
Я не могла допустить, чтобы меня всю оставшуюся жизнь считали человеком, поссорившимся с системой из-за личной неудачи, а недоучка без диплома, если он не художник и не поэт, никем иным, кроме неудачника и люмпена, считаться не будет.
На самом деле, в нее сгоняли, как стаи шпротов в сеть, зэков-иностранцев, которые еще ничем не успели провиниться в лагере, и в их числе
Сопротивление фундаменталистов и люмпенов на этом не прекратится, но оно обретет уголовные формы, и его можно будет легально подавить.
Дескать, все мы, люмпен-пролетарии, неуязвимы при любых революциях и режимах, потому что по большому счету нам, люмпенам, нечего терять.
Проханов и Малютин верно судили: брошенные на произвол судьбы, эти люди и впрямь могут составить массовую армию оппозиции — если дать им скатиться на уровень
Они считали, что антисемитизм Гитлера напускной, дабы привлечь голоса люмпенов.
В ней были люмпены и мироеды, карьеристы и прожигатели жизни, соглашатели и бунтари, функционеры и диссиденты.
Источник: библиотека Максима Мошкова
Люмпенизация населения — НАШЕ НАСЛЕДИЕ — ЖЖ
Под неумолчный гул болтовни о «человеческом капитале», о креативности, об успешной личности с достигательной мотивацией, о творческом и личностном росте, о неограниченных возможностях, открывающихся перед изумлённым обывателем после введения измордованных тоталитаризмом совков под светлые своды храма цивилизации и прогресса – так вот под аккомпанемент этих разговоров, что льются нам в уши уж четверть века, произошла выраженная … кадровая деградация? Нет, кадровая деградация была лет десять назад. А на сегодняшний день наблюдается зримая люмпенизация населения.Современные люмпен-пролетарии – это не обязательно живописные горьковские босяки, которыми восторженно увлекались сто с лишним лет назад пресыщенные дамы и господа; впрочем, и настоящих оборванцев-босяков сегодня хватает. К нам в посёлок изредка забредают такие с легендарной Кучинской свалки, где, говорят, сформировалась их особая цивилизация. Но я не о том. Иногда нынешние люмпены выглядят вполне прилично.
Главный признак люмпен-пролетария – отсутствие социальной, профессиональной, да и часто физической привязки к какому-то «месту» — месту в жизни, месту географическому, месту в социальной иерархии. Они никто, они нигде, они всегда готовы. На что готовы? Да на всё. У них нет профессии, нет никакого устойчивого занятия и места работы. Кстати, услужливо сформировалась теория, что-де профессия – это прошлый век. Сегодня работу надо менять не реже раза в четыре года, да и вообще засиживаться на одном месте не креативно. Но это относится скорее к более продвинутому слою люмпенов – о них речь впереди.
Люмпены индустрии
Сначала о люмпенах самых простых. После победы демократии в 91-м году покатилось, нарастая, разрушение промышленности. Предприятия закрывались одно за другим – тем же темпом, как когда-то вводились в строй. Люди лишались работы. Тысячами лишались. При этом теряли они не только работу – они лишались всего строя жизни. Жизнь в Советском Союзе была организована не столько по территориальному, сколько по производственному принципу – вокруг предприятия, места работы. Иностранцы, с которыми доводилось работать, помнится, удивлялись: словно феодальное поместье в Средние века. Но, так или иначе, так было. На предприятии получали не только зарплату, а и все жизненные блага: квартиру, дачный участок, путёвки на отдых для взрослых и детей, часто были так называемые медсанчасти предприятий – больницы с поликлиниками. Были учебные заведения при больших предприятиях, где можно было выучиться без отрыва от производства… Были дома культуры, где крутили кино и устраивали танцы и всякую самодеятельность. Причём подобный подход был не только на заводах и фабриках – даже в МИДе это было: по воскресеньям в клубе показывали мультики для детей сотрудников, а в боковушке смоленской высотки была поликлиника для трудящихся МИДА и Внешторга. По осени от месткома «выделяли» (советское словцо) автобус для поездки трудящихся по грибы. В Белоруссии, рассказывали, таким же порядком ездили собирать клюкву.
Человек был помещён в плотную социальную ткань, она его и опутывала, лишала каких-то потенциальных степеней свободы, но она же – поддерживала. Ткань эта обобщённо именовалась «трудовым коллективом». Советский трудящийся получал оттуда не только бренные блага вроде, например, мяса из заводского подсобного хозяйства или места в детском саду. Он получал оттуда же и мысли, понятия, взгляд на мир. Проводились политинформации, собрания, где разъяснялось международное положение, политика партии по тем или иным вопросам, рисовались перспективы развития. Для утончённого интеллектуала это могло показаться примитивным, как профессору учебник восьмого класса, но для того контингента – в самый раз. То есть простой трудящийся получал от своего места работы практически всё – и духовное окормление , и материальные блага. Он прочно стоял на рельсах и ехал в должном направлении. И что интересно, подавляющее большинство не ощущало такое положение стеснительным. Хотелось бы иметь того же, но побольше – вот какое было господствующее ощущение. Люди «росли на работе» — тоже советское выражение. Недавно я для одной телебеседы усиливалась вспомнить, как по-советски называлось «сделать карьеру» — и вот только теперь вспомнила – «вырасти на работе».
Отдельная песня была – профилактика неправильного поведения, главным образом, пьянства. Среди рабочих, да и не только их, это была большая проблема. Была и проблема т.н. несунов, мелких производственных воришек. Мой отец, директор завода, изобрёл ноу-хау, которым делился с коллегами: надо давать премии не каждый месяц, а, положим, раз в полгода. Тогда получается приличная сумма. Мне запомнилось, как отец говорил: «Маленькие деньги он точно пропьёт, а тут он может и мотоцикл купить». То есть о человеке заботились, его как-то поддерживали, вели по жизни. Безусловно, иногда это выходило по-дурацки, но скатиться на дно было практически невозможно. Но и для тех, кто всё-таки сумел допиться до чёртиков, существовали ЛТП – учреждения для трудотерапии алкашей, где лечение совмещалось с принудительным трудом. И при всех эксцессах исполнения это было правильным шагом. А что с ними делать прикажете?
Моя свекровь любит, вспоминая о своём трудовом пути, повторять: «Нас пестовали и отслеживали». Мой муж к этому выражению относится крайне иронически, оно даже стало в нашей семье неким юмористическим мемом. Но по существу-то ведь верно! Имеется в виду, что к любому работнику, молодому специалисту, например, было внимательное, заинтересованное отношение, его обучали, создавали условия для роста.
И вот эти люди, привыкшие ехать по предначертанным рельсам, вдруг оказались выброшенными «посреди степей», in the middle of nowhere – бреди куда сам знаешь. И они побрели. У нас в компании водителем работал квалифицированный рабочий с какого-то закрытого в прежние времена предприятия, что-то связанное с электроникой. Этот москвич. А ещё работал дворник с братской Украины, из Запорожья. В прошлом фрезеровщик с военного завода, самого высокого разряда, с личным клеймом качества, учил когда-то молодых мальчишек из ПТУ своему мастерству. Пару лет назад он умер. Жена дворника-фрезеровщика в Запорожье работала в проектном институте, проектировала заводы. В новой истории устроилась в няньки. Про Кольку, тоже гражданина братской Украины, я прежде писала. Сегодня он стал ещё ближе ко дну жизни, чем тогда, когда я его упомянула впервые. А вот сидит выбивалкой накладных инженер-химик, кандидат наук. Как закрылся в 1992 г. её НИИ, так и пошла по торгово-офисной части, за столько лет уж втянулась.
Нет, люди эти совсем не обязательно оборванцы. Многие имеют пристойный вид и даже сравнительно довольны жизнью. Но всех их объединяет одно — деградация. Деградация в самом прямом, этимологическом, смысле слова – понижение в звании, в уровне, в квалификации.
Случается, некоторые даже довольны произошедшей с ними перемене судьбы. Мне надолго запомнилась одна встреча. Это было в середине 90-х, в Туле, в больнице, где я навещала одну знакомую. Там я чего-то ждала и в ожидании разговорилась с симпатичной, очень располагающей женщиной лет пятидесяти. Та рассказала, что прежде работала на военном заводе в КБ, а потом её сократили и теперь она трудится уборщицей в банке. Я изобразила на лице сочувственное понимание, но, как выяснилось, напрасно. Моя собеседница очень рада, что всё так случилось. Прежняя работа её тяготила трудностью и ответственностью, она её не любила. «А теперь уберусь – и дело с концом. И зарплата приличная», — заключила бывшая инженерша ВПК.
Вполне допускаю, что для кого-то такой невольный дауншифтинг – дело неплохое. Но сумма таких судеб — это деградация народа. Мы были народом инженеров, учёных, квалифицированных рабочих, а стали народом мелких торговцев, офисных клерков, невнятных искателей какого-никакого заработка.
Кто-то, наверняка, возразит: герои этих заметок – вовсе не люмпены, они работают, они просто сменили профессию. Нет, к сожалению! Они не сменили профессию – они её утратили. У них была профессия: инженер, химик, фрезеровщик, а новое их занятие – не профессиональное. Тут нет никакой профессии. Этому занятию можно научиться за несколько часов (ну пускай – за несколько дней или даже недель). И – что важно! — к этому занятию они совершенно не привязаны, не ассоциируют себя с ним: просто некий заработок. Подвернётся под руку другой – пойдут туда, какая, собственно, разница. В этом – в отсутствии привязки, профессиональной, в первую очередь, — устойчивый признак люмпена. Кто он? Да никто. Социальная пыль, гонимая ветром. Собственно, в нынешнем мире оно и удобнее – быть никем: шире возможности куда-нибудь пристроиться и даже, если повезёт, куда-нибудь протыриться.
Когда-то очень давно один молодой итальянец написал мне стихотворение, где среди лирической чепухи меня поразила одна строчка: «Я не поэт, я – монтажник», — писал самодеятельный поэт. Он и впрямь был монтажником. Насколько же он был привязан к этой своей жизненной роли, гордился своим ремеслом, что ни на минуту не забывал о том, что он именно монтажник, а не что-то другое. И это здорово! Сумма таких «монтажников» создаёт умелый, квалифицированный, мастеровитый народ. А обратное положение создаёт народ люмпенизированных неумех.
Деиндустриализация страны – вот главная причина люмпенизации населения. При этом люмпенизируются все – и высшие, и низшие – вообще все, включая тех, кто непосредственно в промышленности не работал. Потому что индустрия – это не просто фабрики и заводы, это уровень умелости, смышлёности, подготовленности народа. Индустриальный народ – это народ-профессионал. Народ неиндустриальный – это тёмный бедняк: «могу копать – могу не копать». Индустрия – это то, что даёт заказ на подготовку специалистов и знатоков, что ставит задачи перед наукой. Без индустрии наука – это беспочвенная натурфилософия. Индустрия ставит задачи и перед образованием. Нет ничего удивительного в деградации нашего образования на всех уровнях: наше нынешнее образование – это образование деиндустриализации.
Люмпены образования
Сегодня наш социальный ландшафт напоминает делянку, заросшую бурьяном и мелколесьем после того, как погибла или вырублена более ценная растительность.
Бурьян воспроизводится системой образования. Сегодня процентов семьдесят студентов обучаются по гуманитарным специальностям: юристы-экономисты, филологи-культурологи. По существу дела, это люди без профессии и без какой бы то ни было социальной и профессиональной привязки. Они – никто. То есть люмпены. Сегодня абитуриенты прямо так и говорят: я-де хочу получить гуманитарное образование, а там видно будет. В силу действующей общественной конвенции полагается считать всех этих филологов-культурологов – профессионалами, а их обучение – профессиональной подготовкой. На самом деле, это в лучшем случае некое дамское образование, не предполагающее никаких внятных умений и навыков, но позволяющее засесть в офис. В лучшем случае, в результате обучения на всех этих лингвистов-экономистов и политологов-культурологов приобретается кое-какая внешняя отёсанность. А в подавляющем большинстве случаев просто приобретается диплом. Это все знают, но – тсс-с-с-с! Говорить об этом вслух – неполиткорректно. У нас ведь все равны – и физики, и лирики, и инженеры, и культурологи.
Какое-то количество лиц с дамским образованием, вероятно, нужно, но допустимо и даже нужно, но — единицы процентов. А у нас в гуманитарии идут рядами и колоннами.
Имя им – легион. Они болтаются по жизни, вернее, по офисам. Если нет работы в офисах – приходится браться за что попало: шоферить, что-то ремонтировать, строить, чем-то торговать, в чём-то посредничать, жулить по мелочам… Работают они плохо, неумело, косоруко, что понятно: не учились же этому делу, да и не связывают себя с ним…
Эта публика – изделия всякого рода эколого-культурологических университетов — при всём внешнем несходстве с классическим босяком – вполне люмпенизированный слой. Они – ничто. Культурные босяки. Они ни к чему не привязаны, не имеют профессии, а отсюда – не имеют и внятных взглядов на мир и на себя. И поэтому их можно подбить на что угодно и втянуть во что угодно. Они не встроены в жизнь, не умеют ничего толком делать, а потому имеют колоссальные претензии к миру и жизни, не говоря уж о начальстве. У них подростковое отношение к жизни: не умея ничего, они готовы разрушить мир, поскольку он, по их соображениям, неправильно устроен.
Эта публика – и люмпен-пролетарии, и люмпен-интеллигенты – готовая социальная база для оранжевых революций и фашистских переворотов; только дай знак. Они беспочвенны, слабо связаны с практикой жизни, к тому же внутренне незаняты, привыкли болтаться по жизни, менять занятия. В процессе воспитания-образования в их головы не было вложено никаких внятных и определённых понятий – следовательно, любой, кто авторитетно заявит любую майданную чепуху — может иметь у них громкий успех. Именно такая публика рукоплескала когда-то Гитлеру и привела его к власти, точно такая же – стояла на майдане в Киеве и раскачала в себе искреннюю ненависть к москалям. Иногда начинается просто со «стояния» за небольшой гонорар от устроителей мероприятия, а потом – втягиваются. Почему бы и не втянуться: ведь они пустые, в их головы можно залить что угодно. Не пустым человека делает профессия, профессиональный, умелый труд, гордость этим трудом, связь с жизненной реальностью посредством этого труда. Сегодня такое жизненное положение – затонувшая Атлантида, сегодня всё вокруг какое-то одноразовое и случайное, и сами люди – случайные. Деклассированные. Люмпенизированные.
Люмпены географии
Особый вклад в люмпнизацию населения внесли права и свободы человека – в частности, такая базовая свобода, как свобода передвижения и выбора места жительства.
Прописка отменена, всяк может течь куда захочет. Течёт народ, понятно, в большие города или уж прямо в Москву. Миллионы снялись со своего места в поисках лучшей доли. На первый взгляд – отличная возможность, а по существу – разрушение жизни.
В прикреплённости к своему месту есть большой смысл. Если ты знаешь, что тебе здесь жить если не до конца дней, то неограниченно долго – ты так или иначе в это место вкладываешься. Ты стремишься его улучшить, украсить или уж, во всяком случае, не гадить там. Потому что это твоё место, в какой-то мере – часть тебя самого. Помню, когда-то на школьных тетрадках печатали цитату из Чехова: «Если б каждый на своём клочке земли сделал всё, что может, как прекрасна стала бы наша земля» (цитирую по памяти). И это чистая правда, в суете забытая нами.
Иное дело, если пред тобой, что называется, открыт весь мир. На первый взгляд, кажется, что такое положение несравненно лучше и счастливее. Иди куда сам знаешь, живи где хочешь. Не понравилось тут – езжай в Москву, не сложилось в Москве – попробуй за границу. В интернете не прекращаются обсуждения: свалить из «Рашки» или покуда остаться в «этой стране», публикуются мудрые советы и впечатления тех, кто «свалил» или кто по тем или иным причинам остался. На самом деле возможность «свалить» пагубна для страны, для народа и для самих героев. Пагубно для тех, кто уезжает, для тех, к кому он приезжает, и для тех, кто остаётся тоже пагубно. Уезжая, человек годами, а то и десятилетиями, живёт на два дома, не пойми как, не прикипая душой ни к одному из мест. От старого места он оторвался (это провинция, «дыра», никаких перспектив, нечего ловить – он это место презирает), а на новом месте – презирают его. Тут он провинциал, «понаехали тут». Новое место тоже ощущается как враждебное, не своё.
В Тульской области мне рассказывали: из сёл народ утекает в райцентры, а исконные жители райцентров стараются перебраться в Тулу, а туляки в свою очередь, понятно, в Москву. Живут часто в уродских условиях, но – в Москве. Поскольку квартира съёмная и перспективы туманны – своим местом они не считают ни Тулу, ни Москву. А коли так, они – социальная пыль, носимая ветром. Вся их жизнь – временная и случайная, любить и украшать землю такой человек никогда не будет. Недаром на вокзале, какой он ни есть распрекрасный, господствует атмосфера временности и неуюта, находиться там больше необходимого не хочется.
Но этим дело не исчерпывается. Самая возможность вот так сняться и уехать – разъедает души и тех, кто никуда не уедет. Большинство ведь всё-таки никуда не уезжает, а так и проживает жизнь в своём углу. Но самая возможность уехать в какие-то богатые и счастливые земли, где жить легче, где и работать-то почти не нужно, – всё это действует разлагающе и деморализует. Человек раздумывает и примеривается, собственная жизнь кажется ему малоценной и неуважаемой, вкладывать труд в её улучшение он не будет: что в нашей дыре может быть приличного, пора валить отсюда, только вот надо решить, куда. Очень часто решение затягивается, порой до пенсии, но человек этот – ни в городе Богдан, ни в селе Селифан – живёт с чувством временности и случайности. Временность и случайность – это как раз основные чувства люмпена.
Химера отъезда – премного тому способствует. И, напротив, зная твёрдо, что тебе здесь жить – поневоле будешь об этом месте заботиться, врастать в него корнями.
Сегодня таких люмпенов-неудачников бродит по нашей земле несчитано: в орбиту их неудачничества втянут весь мир. Большинство, конечно, во всю жизнь никуда не тронется, но тоска по несбыточному будет глодать неотступно, мешая наладить жизнь в родном углу и прививая психологию люмпенства.
Куда ж нам плыть?
Соединение люмпен-пролетариев с люмпен-интеллигентами – мощнейший кадровый резерв переворота фашистского типа. Это продемонстрировала Украина. У нас этой публики тоже предостаточно. И их становится больше.
Что можно сделать? Как предотвратить использование этих людей организаторами майданов?
Уверена: никакого чудодейственного приёма тут быть не может. Нам нужна индустриализация, организовать которую может только государство. Под индустриализацию надо перестроить систему воспитания-образования, снова взяв её твёрдо в руки. Не «оказывать образовательные услуги», а всесторонне воспитывать и образовывать молодое поколение. Школа должна снова стать единой трудовой политехнической, а послешкольное образование должно иметь выраженный крен в сторону естественно-технической подготовки.
Придётся перетерпеть истерический визг либеральной тусовки и давление стоящих за ними сил, которые заинтересованы в том порядке образования, который есть сейчас. Понять их можно: нынешнее образование-воспитание – это создание управляемого хаоса в мозгах. У нас любят цитировать профессора Преображенского из «Собачьего сердца», что-де разруха коренится в мозгах. Это верно, но не до конца. На самом деле, в головах коренится вообще всё, в том числе и управляемый хаос. Поэтому изгнать его устроителей из системы образования, вернее сказать, взять её в твёрдые руки государства – задача из категории наипервейших.
Если государство не возьмёт в руки дело воспитания-образования-трудоустройства людей — мы получим революцию люмпенов.
_______________________
ранее
2009 год Целенаправленная люмпенизация населения, в которой активно участвует архитектурная корпорация.
ВШЭ и Кузьминов — могильщики образования = могильщики страны. ВШЭ и Кузьминов являются неотъемлемой частью системы.
Поэтому НЕ БУДУТ ОНИ «брать в руки» в правильном понимании ни образование, ни медицину и т.д. в принципе, потому что задача другая, один в один, как на Украине. И методы те же.
ПОЭТОМУ
НАМ НАДО СПАСАТЬ ГОСУДАРСТВО СВОИМИ СИЛАМИ, СВОЕЙ ВОЛЕЙ, которая отражена в КОНСТИТУЦИИ, пока есть, кого спасать, и пока есть что спасать.
Т.е. ПРАВИЛЬНО поставить ПЕРЕД СОБОЙ цель.
Образование является ОДНОЙ из составных частей базиса, на котором стои
Ответы@Mail.Ru: Кто такие люмпены?
это проблема общества или сознательный выбор? Российские реалии :: SYL.ru
Маргиналы и люмпены – это составная часть любого общества, даже самого развитого. Всегда есть те категории, которые не смогли вписаться в сложившуюся структуру. Именно они зачастую становятся катализатором изменений в социуме. Люмпен – это термин, введенный в научный оборот Карлом Марксом для обозначения низшего слоя пролетариата. Именно при грамотном управлении этими людьми, как считал он, революция будет успешной. Его ожидания оправдались, но он не учел только одного: в новом обществе появились свои люмпены и маргиналы.
Социальные и этнические группы
Глобализация постепенно уничтожает государства в привычном понимании этого слова, но пока национальность человека все еще играет значительную роль в его мировосприятии. Внутри каждого государства выделяются свои группы. И на их развитие влияют две противоборствующие тенденции – интеграция и дифференциация. Их основа лежит в психологии человека. С одной стороны, всем нам хочется демонстрировать свою индивидуальность, с другой – быть частью социума. Группы внутри государства выделяются на основе следующих признаков:
- Пол и возраст. Такие группы называют демографическими.
- Национальная принадлежность. Каждая этническая группа проживает на определенной территории, имеет свой диалект языка, экономический уклад, менталитет и культуру.
- Профессия. Для защиты своих интересов трудящиеся объединяются в профсоюзы, образуя отдельные группы.
- Религиозная принадлежность. Конфессии могут значительно влиять на основы поведения своих прихожан, поэтому каждая может также рассматриваться как отдельная социальная группа.
Люди вне общества
Даже в самом развитом социуме есть индивиды, которые оказываются на обочине жизни. Люмпен – это человек, который опустился на самое дно. Если таких людей много, то это означает, что в государстве отсутствует достаточное количество социальных лифтов. Единичные случаи – это свидетельство того, что некоторым просто нравится постепенно скатываться на самое дно.
Психология «униженных и оскорбленных»
Деклассированный люмпен может просто ничего не делать и получать подачки от общества. И его можно понять. Можно постоянно ругать существующую власть, а самому даже не пытаться что-то исправить. Маргиналы – это похожая на люмпенов группа людей. Но они больше интегрированы в общество и занимают промежуточное положение между сложившимися категориями.
Андеркласс как социальная группа
В научных кругах есть два подхода к рассмотрению маргинальных слоев населения: американский и европейский. Первый рассматривает андеркласс как группу асоциальных элементов, у которых нет легальных источников доходов. Его пополняют несовершеннолетние преступники, отчисленные из школы учащиеся, малолетние наркоманы и т. д. Согласно европейскому подходу, люмпен – это представитель самого бедного слоя населения. Считается, что из-за того, что у них нет достаточно ресурсов для поддержания нормальных стандартов питания и времяпрепровождения, они оказываются исключенными из общества. Известный социолог П. Таунсенд аргументирует это тем, что беднейшие слои со временем обязательно пополняют нелегальные группировки.
Характеризуя российское общество, Н. М. Римашевская не использует термин «андеркласс», но выделяет отдельный слой маргиналов. В ее характеристике они отличаются низкой способностью к адаптации и асоциальными установками. В таких реалиях люмпен – это также и представитель криминалитета. Зачастую у данной группы населения есть своя собственная культура, которая передается из поколения в поколение. Поэтому сломать систему не так уж и просто.
Люмпены «черные» и люмпены «белые» / Идеи и люди / Независимая газета
В России появились два вида люмпенов — из бедных, которых обещают накормить и одеть, — «черные» люмпены, и из образованных, которых привлекает перспектива еще и иметь свое жилье и носить одежду, как у богатых за рубежом, — «белые» люмпены. Последних льстиво причисляют к среднему классу — уверенному, спокойному, сытому и, главное, лояльному по отношению к власти. Они на каждом шагу спешат сообщить о своей политической индифферентности. Из их уст звучат кокетливые заверения в непричастности к — фу! — «этой грязной политике». А на самом деле это их клятвы не мешать власти делать все, что ей вздумается, если только она не посягнет на их небольшое счастье носить чистую одежду и кушать по утрам кофий с лимоном, а по выходным надуваться пивом.
А чем отличается «черный» люмпен от «белого»? Тем, что первый, хоть и работает в отраслях с низкой производительностью, все же что-то производит — добывает уголь, взращивает колоски, вскармливает свиней, учит детей. Второй же играет в бисер, перекладывает бумаги, принимает важные решения, анализирует, но главное — хорошо выглядит. Если он начнет что-то делать, то риск ошибиться сразу возрастет. Поэтому он машет крыльями, пускает пар в гудок, но при этом ничего не делает. А вот если он будет неправильно одет и на столе у него не будет ноутбука, в кармане мобильника, а в руках ручки с золотым пером, то все, кранты, его могут отчислить из этой пионерской организации правильных мальчиков и девочек.
«Белые» люмпены — это не только работники среднего звена компаний, но и чиновники всех рангов. И внешне, и по эффективности работы, и по амбициям они вполне сходны. Это, наконец, многочисленные работники милиции и прочих органов.
Самый страшный сон, который может присниться «белому» люмпену, — это то, что снова станет «черным». Самая высокая мечта «черного» люмпена — это досыта поесть.
«Черный» люмпен не видит никакого будущего, ему оно безразлично. В этом смысле он более адекватен и дешевле обходится своему работодателю. «Белому» нужно рассказывать сказки, вовремя кормить и выплачивать зарплату и прочие причитающиеся ему суммы.
Из-за того, что потенциальный избиратель политически индифферентен и притом меркантилен, программы партий стали эклектичными и напоминают потребительские корзины — в них есть всего понемногу, что может пригодиться в хозяйстве. И ничего принципиально нового и идеологического, что раздражало бы желудок избирателя.
Курс на тотальную консолидацию взяла на себя партия «Единая Россия», название которой вполне отражает эту политическую и управленческую задачу. Политическая и экономическая поляризация в стране достигает такого уровня, что и политические и финансовые элиты, и простые граждане сами становятся заинтересованы в том, чтобы власть была передана одному человеку — президенту. И, таким образом, создаются условия для эрозии демократии.
Важная задача, которую эта партия берется решать, — это заместить провалившиеся в тартарары профсоюзы. Напомню, что профсоюз — это организация, которая призвана решать вопросы защиты прав вполне конкретных работающих граждан, в том числе и от произвола работодателей. Демократия по-русски — это, похоже, сильная власть плюс люмпенизация всей страны. Эта власть обещает теперь сама защищать трудящихся от ее собственного произвола — путем укрепления силовых структур.
Основной показатель демократии, которую мы пообещали Западу, — это выборы. Демократические выборы до известной степени символизируют возможные в будущем перемены. Для России, страны футуризма, это очень важный аспект жизни. После политической перспективы коммунизма, замененной в горбачевские времена на «каждой семье по квартире к 2000 году» (ага, как же!), в нашей новейшей истории прослеживается борьба за демократию и ее диалектическая противоположность — наведение порядка. Горизонт же сузился до почти лотерейного: «Проголосуй — что-нибудь да переменится». С лотерейной же вероятностью. Иными словами, выборы стали внешней имитацией стратегического курса на западные ценности и рыночную экономику. Ширмой, за которой власть будет делать то, что посчитает нужным в целях укрепления самой себя.
Путин, придя к власти с помощью олигархии и фактически в условиях олигархии (режим, при котором результаты все тех же «демократических выборов» определяются очень узкими финансовыми кругами), чтобы спасти свою власть, быть реальным и весомым политиком, непременно должен был избавиться от своих покровителей. Он делал это в два раза дольше, чем ожидалось, зато без резких движений, медленно и точно, как на тренировках по карате. Он надеялся на то, что не придется предпринимать резких шагов до последнего, но его план перераспределения власти стал слишком очевидным. Олигархи начали готовить стратегическую альтернативу, и президенту ничего не оставалось, как только изолировать соперника под видом популярной в последнем предвыборном сезоне игры в наведение законности.
Власть, функционирующая в условиях постоянного дефицита денег, ставящая задачу борьбы с бедностью, не чувствует себя уверенной перед лицом олигархов, живущих уже больше десяти лет в условиях невообразимого избытка денег. Сытый голодного не разумеет.
Внешне это выглядит как переход от психопатического поведения молодых революционеров-реформаторов, жадных и удачливых, заразивших нас бациллой обогащения, к зрелому и взвешенному поведению зрелых и вменяемых людей, консерваторов. Игра становится медленной, дивиденды предлагают небольшие, провинившихся начинают наказывать, невзирая на прошлые заслуги и амбиции. Страна писателя Маршака после наркотического дурмана постепенно становится страной нарколога Маршака.
Понятно, что нас ждет новая демагогия, артикуляция новой системы ценностей. Деньги в ней будут не на первом месте. Более того, на отсутствие денег будет просто неприлично жаловаться. Их можно просто молча хотеть.
Определение демократии как реализации власти большинства через выборы не универсально даже для западных стран. Французский социальный психолог Серж Московичи считает, что демократией может называться только такой режим, при котором меньшинства или ранее репрессированные группы населения получают доступ к представительству в высшей власти. Если этого не происходит, то возникает почва для революций, активное меньшинство начинает бороться за свои права, формировать свою собственную идеологию. Общество должно быть заинтересовано в проникновении меньшинств во власть, так как им в силу их маргинального положения более ясны и доступны новые решения хронических социальных проблем. Если власть действительно заинтересована в эффективных решениях, она должна обеспечить трибуну и предоставить законодательную инициативу «маленьким».
Парадоксально, но при явной ориентации на большинство Россия своей миграционной политикой вычеркивает из избирательных списков десятки миллионов полноценных, но в основном безденежных граждан. Благодаря усилиям «белых» люмпенов они могут не успеть пройти процедуру легализации даже к следующим выборам. Текущая российская эмиграция свидетельствует о масштабах непрямого физического отстранения граждан от политической жизни в стране. Внутренняя иммиграция носит еще более массовый и трудно поддающийся учету характер.
Власть осуществляется через «белых» люмпенов, но обещает решать проблемы «черных». В этом основной парадокс выборов 2003 года.
Комментарии для элемента не найдены.
люмпенизация — это… Что такое люмпенизация?
люмпенизация — люмпениз ация, и … Русский орфографический словарь
люмпенизация — (1 ж), Р., Д., Пр. люмпениза/ции … Орфографический словарь русского языка
люмпенизация — и; ж. К Люмпенизировать и Люмпенизироваться … Энциклопедический словарь
ЛЮМПЕНИЗАЦИЯ — социально регрессивное явление, характерное, как правило, для общества катастрофного типа и заключающееся в полном выпадении людей из социальной жизни и одновременным формированием обширного социального дна , состоящего из обездоленных,… … Социология: Энциклопедия
Люмпенизация — процесс перехода высших и средних слоев рабочего класса (а иногда и представителей других классов) в нижний слой рабочего класса … Социология: словарь
люмпенизация — I люмпениза/ция см. люмпенизироваться II люмпени/зация и; ж. к люмпенизировать и люмпенизироваться … Словарь многих выражений
ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ ЛЮМПЕНИЗАЦИЯ — маргинализация интеллигенции как социального слоя в переходный период и соответствующая люмпенизация ее сознания, связанная с нарушением общественной функции генерирования и распространения нового знания и культуры. Маргинализация интеллигенции… … Социология: Энциклопедия
Социальная маргинализация — люмпенизация общества снизу и сверху. Социальные маргиналы характерны для всех слоев постсоветского общества (политические, нравственные, интеллектуальные маргиналы, бизнес маргиналы и др). Маргинальное общество живет преимущественно сегодняшним… … Геоэкономический словарь-справочник
люмпен-пролетариат — {{люмпен пролетари{}а{}т}} а; м. [нем. Lumpenproletariat] Деклассированный слой людей (босяки, бродяги, нищие и т.п.). * * * люмпен пролетариат (от нем. Lumpen лохмотья), термин введён К. Марксом для обозначения низших слоёв пролетариата.… … Энциклопедический словарь
ЛЮМПЕН-ПРОЛЕТАРИАТ — (от немецкого Lumpen лохмотья), термин введен К. Марксом для обозначения низших слоев пролетариата. Позднее люмпенами стали называться все деклассированные слои населения (бродяги, нищие, уголовные элементы и другие). Люмпенизация общества… … Современная энциклопедия
Ответы@Mail.Ru: Что означает слово люмпенизированный
Люмпен-пролетариат (нем) — в капиталистических странах — деклассированные, опустившиеся люди (БОСЯКИ, нищие) , часто являются орудием в руках реакционеров.
ЛЮМПЕНИЗИРОВАННЫЙ — человек, приобретший черты Люмпена.
Насколько помню, слово «люмпен» ввёл Карл Маркс. Он так называл самый низший пролетариат. А потом так называли всех внеклассовых людей, которые не имеют ничего и живут случайными заработками. БОМЖи.
Проблемы грамотного стимулирования и эффективной мотивации персонала всегда были и остаются наиболее актуальными для менеджмента организаций. Известно, что характер человека и его интересы определяют его отношение к тем или иным событиям, явлениям и тем самым обусловливают его ответную реакцию на них. Таким образом, порождая определенные события и управляя ими, можно вызвать необходимую ответную реакцию и направлять поведение человека в группе, организации и т. д. Специфика стимулирования заключается именно в том, чтобы использовать для каждого человека те стимулы, на которые бы он откликался. Поскольку характер и интересы человека разнообразны, то и система стимулирования должна быть разнообразна. Говоря иначе, она должна учитывать это разнообразие и подстраиваться под человека, члена организации. Это предполагает в первую очередь определение ключевых мотивационных типов персонала организации. Существует несколько мотивационных типов, каждый из которых характеризует то или иное поведение человека в организации. Все мотивационные типы согласно В. И. Герчикову можно разделить на два класса: 1. Класс мотивации избегания, когда человек стремится избежать нежелательных для себя последствий своего поведения; 2. Класс мотивации достижения, когда человек ведет себя так, чтобы достичь определенных рубежей, к которым он стремится. В соответствии с этим и выбирается первое основание для стимулирования: «негативное стимулирование» — различного рода санкции; «позитивное стимулирование» — различного рода поощрения. Так, для сотрудника с мотивацией избегания более эффективным будет стимулирование, основанное на страхе «наказания» , но при этом ждать от него значительных достижений не приходится. Сотрудник с ярко выраженной мотивацией достижения нуждается в положительном подкреплении, поощрении и награждении за достижение высоких результатов. Различают следующие «чистые» типы мотивации: — люмпенизированный — мотивация избегания; — инструментальный — мотивация достижения; — профессиональный — мотивация достижения; — патриотический — мотивация достижения; — хозяйский — мотивация достижения. Люмпенизированный тип. Относится к избегательному классу мотивации. Характеристика: * все равно, какую работу выполнять, нет предпочтений; * согласен на низкую оплату, при условии, чтобы другие не получали больше; * низкая квалификация; * не стремится повысить квалификацию, противодействует этому; * низкая активность и выступление против активности других; * низкая ответственность, стремление переложить ее на других; * стремление к минимизации усилий.